ОПЫТ

За свою жизнь я накопил богатый опыт в организации мероприятий и творческих процессов. Получил навыки технического сопровождения сложных проектов, да и в целом создания творческих проектов «от идеи, до реализации».

Умею курировать творческие группы — администрировал спектакли, оркестры, выставки и ремесленные производственные коллективы. Я знаю, как разработать сценарий, как общаться с художником по свету, где взять балетный линолеум и как арендовать автобусы, встретить и перевезти делегацию гостей. Могу организовать кейтеринг, реставрацию собора, выполнить декорации и отправить их в другой город в сохранности. Могу собрать съемочную группу для работы в России или экспедиции в Азию, могу провести творческий ретрит в Индии, и набрать рабочий состав учителей для школы.

Понял, что главное во всем — это комплексный подход. Целостное видение требует внимания не только к партнерам и себе, но ко всем участникам процесса как единому организму. Вместе всегда становимся сильнее, а результаты работы становятся более интересными, глубокими и качественными. Диалог между участниками необходим для успешного и долговременного сотрудничества. Уважение к каждому — самое важное, это основа взаимодействия. Ну и, конечно, лучше сделать что-то неидеально, чем вовсе не сделать.

Я родился в Ленинграде, мои родители — коренные ленинградцы. По отцовской и материнской линии у меня в роду медики, музыканты и педагоги еще со времен Екатерины Великой. Мой дядя был первым альтом в оркестре Мравинского, прапрадед — одним из создателей военно- медицинской академии в Петербурге, а дед — почетным гражданином Ростова-на-Дону, он там восстанавливал медицину после Великой Отечественной войны.

С детства я любил музыку. Ходил в филармонию, слушал её на виниле, кассетах. Играл на виолончели. После окончания класса при Театральной академии поступил на филологический факультет СПбГУ. Начал играть в Молодежном камерном оркестре Университета. Мы исполняли танго Пьяццоллы и другую музыку в Большом зале филармонии, ездили на гастроли. Музыкальная школа показала опасность насилия в творчестве, а оркестр — страсть к совместной игре. Оркестр стал для меня второй семьей.

Можно сказать, что в студенческие годы меня во многом сформировали «Нарцисс и Гольмунд» и «Игра в бисер» Германа Гессе, Майринк с его «Ангелом западного окна» и рассказами. Повлияли  «Над пропастью во ржи» Сэлинджера и «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери. О русской литературе можно говорить долго: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Чехов, Лесков, Булгаков, Тарковский, «Идиот» Достоевского. Ну и Серебряный век — бесконечный источник вдохновения.

Обучение в университете показало, как важно делиться знаниями. Нести свет во тьму невежества — акт служения миру. Только знания и умение познавать новое, встречаться с неведомым позволяют меняться и развиваться. Без этого нет места счастью, а вместе с ним — море радостей от встреч с новым.

В Университете я влюбился в фольклор. Поэтому обожал Вологодскую область — ездил туда в экспедиции вместо всех летних практик. После окончания Университета я остался на факультете и поработал в Пропповском центре, участвуя в организации конференций и создавая медиа- архив экспедиций.

Затем я основал студенческий клуб филологического факультета СПбГУ и стал соучредителем Альянса студентов и аспирантов СПбГУ. Для меня было важно участвовать в развитии Университета, вносить свой вклад. Я чувствовал глубокую связь с Университетом и поколенческую преемственность, ведь мама тоже закончила филологический факультет.

Для меня СПбГУ стал истинной альма-матер, я стремился сделать его лучше. Мечтал создать живое студенческое сообщество, как у Пушкина. Мне повезло — подобралась идеальная команда студентов с разных факультетов. Почти три года мы делали невероятные события: выставки, вечеринки, концерты, общеуниверситетский выезд и многое другое. Хотелось сделать все наилучшим образом, поэтому досконально изучил тогда, как работать с административной системой университета, а потом и города. Было сложно, но вышло ярко. Наши результаты формировали лицо города.

Команда основывалась на идее служения Университету. Мы очень сплотились и организовывали удивительно оригинальные события на высоком уровне. В то время я понял, как управлять командой и создавать масштабные культурные события со сложным техническим сопровождением «под ключ». Приходилось же отчитываться перед деканом и ректором — быть ответственным за все. В результате меня пригласили организовать городской день студента, который тоже удался на славу.

После окончания работы в университете меня очаровали философия и мастерство самураев. Я занялся каратэ кёкушинкай. Через пару лет я стал помощником председателя исполкома Кубка мира и, по сути, организовал чемпионат России и Кубок мира по карате Шинкёкушинкай. Работать почти без бюджета было сложно, но японцы остались довольны.

Вскоре я увлекся современным танцем. На несколько лет я погрузился в создание и прокат спектаклей, изучение технических особенностей театральных площадок и танцевальных фестивалей. Познакомился с ведущими хореографами и танцовщиками. В какой-то момент я сам стал участником танцевальной лаборатории, результатом которой стал перформанс. Его дважды показывали на профессиональных площадках.

Сплоченность танцевального коллектива в создании спектакля, умение находить общий язык между различными цехами (свет, звук, сценография, артисты и т. д.) для достижения быстрого результата — это важные аспекты.

Современный танец включает и элементы балета, и боевых искусств, и акробатики, и даже иногда танцевально-двигательной терапии — синтез завораживает. Еще становится очевидным, как важен мирный открытый диалог в производственном процессе. Ты делаешь сложную творческую работу в команде, где «один в поле не воин». Доверие к коллегам дает опору и силы для создания шедевров.

После современного танца я ушел в современное искусство и стал техническим директором ГЦСИ СПб. За время директорства я исполнял технические райдеры русских и иностранных художников, дважды курировал монтаж фестиваля «Киберфест». Мне пришлось развить навыки работы с форс-мажором, когда художник в последний момент хочет что-то изменить, но не знает, как это сформулировать. Нашей команде приходилось действовать быстро и сразу правильно. Справились.

Я высоко ставил видение художника, поэтому техническое сопровождение сложных задач воспринимал как служение искусству. Моя команда монтажников, которую я собрал, служила вместе со мной, преданно и честно.

В каждом новом деле, куда я приходил, я применял навыки и опыт из всех предыдущих. Из технического директорства я ушел в арт-терапию. В Москве, на Артплее, мы сделали студию арт-терапии. Потом переехали в GARAGE и работали уже там. Помню, что даже провел там с детской группой наивный курс кинотерапии, который стал предтечей мастерской документального кино, проведенной в Варанаси в Индии в 2024 году.

За время работы в студии арт-терапии САМО я организовал приезд группы профессоров и студентов клинической арт-терапии в интернат для детей с органическими повреждениями в Павловске, лекции в СПбГУ и МГУ, мастер-классы в GARAGE и «Простых людях». Работа в арт-терапии многократно подтвердила силу творчества для адаптации, восстановления и развития как особых, так и нейротипичных детей и взрослых.

С 2006 года я изучал систему обучения в ремесленной мастерской. В обсуждениях с мастерами я писал и переписывал учебную программу. В итоге в 2015 году я организовал форум «Культура мастерства», где применил междисциплинарный подход — синтез науки, образования, творчества, искусства и медиа.

Экспедиции открывают мир неведомого, где решения необходимо принимать в моменте. Важно сохранить свою психику здоровой и общее спокойствие внутри группы, уважать информантов и не потерять оборудование. Навык владения собой в сложных ситуациях дает силы и вдохновение для новых достижений. Я наслаждаюсь процессом создания, узнавания нового и сохранения мудрости поколений.

За моей спиной несколько фольклорных экспедиций, где я записывал интервью у деревенских стариков, закупал оборудование и материалы для работы, руководил группой и проводил исследования.

В 2009 году я стал соорганизатором экспедиции на Алтай, где высоко в горах мы выложили древний лабиринт. За три недели с группой из 18 человек мы проехали 2000 километров, и я получил новые знания о работе с коллективом — это был драгоценный опыт работы с конфликтами в группе. Итогом стали радость и глубокие трансформации внутри коллектива. Длительные приключения закаляют и учат преодолевать кризисы.

Экспедиции в Индию заставили работать в абсолютно экстремальных условиях, где нет электричества и есть трудности перевода. Зато происходят уникальные события, которые невозможно не документировать. И я снимал, договаривался и находил рабочие решения. Понял точно, что нет хорошего интервью без искренности, простоты и легкости. А если добавить ответственность за слова и дела, уважение к другим — будет атмосфера доверия и сотрудничества.

Путешествия в Индию познакомили с древней музыкальной традицией, основанной на импровизации, которая продолжает открывать новые глубины красоты и пользы работы со звуком. Импровизация — это инструмент для работы с пространством, восстановления, трансформации и развития. Опыт показал ценность совмещения практики и теории, творческой работы, лабораторных исследований. Арт-проекты со звуком привели к выводу, что звуковые волны бесспорно целительны.

Мне посчастливилось стать участником нескольких лабораторий по танцу, звуку, кино и арт- терапии. Чуткость к другим, глубина совместного исследования и междисциплинарный подход обогащали мой опыт. А когда я сам стал организовывать такие лаборатории, наслаждение от трансформации людей в сотворчестве стало еще глубже — это невероятно красиво.

На протяжении всей своей жизни во всех проектах я придумывал истории — начиная с чтения мифов в детстве, продолжая научными исследованиями мифов в университете. Создавал вечеринки и выставки, проводил экспедиции, писал сценарии для кино и монтировал собственные фильмы, — наблюдая за собой и процессом, — осознал силу и пользу мифологического мышления, важность истории для человеческого сознания.

Кинопроизводство тоже в некотором роде мифотворческая история. Съемочная группа становится единым организмом, который дышит одними слезами и смехом, к тому же происходит все это в заданный час и в, казалось бы, невозможном месте. В оркестре также невозможно обойтись без группы: нужно слушать дирижера, расставлять пульты перед репетицией и убирать их в конце, следить за сайтом, печатать ноты и выучивать партию. И там, и там — везде происходит сакральное действо.

Кинематограф для меня начался с экспедиций, где я начал снимать видео. Затем я продолжил работать с современным танцем и ремеслами, брал интервью у самых разных персонажей и, обучаясь чуткости, тактичности и смелости, наблюдал за работой друзей-операторов и режиссеров монтажа — я учился снимать и монтировать кино. Экспедиционный опыт показал ценность медиа-архива, которую осознаешь только спустя годы. Но именно тогда материалы становятся бесценными!

Снимал кино, организовывал много разных проектов, брал интервью у пожилых людей в экспедициях, общался с мастерами и всегда держал в голове свою научную работу — всегда думал: в чем суть системы мужского поведения? Эти размышления помогли мне организовать Кубок мира по карате, снимать видео в лодочных походах и создать мастерскую для парней «Сердца волков» в подростковом лагере. Еще с университетских экспедиций я осознал важность преемственности и уважения к старшим. Старики заботятся о молодых мужчинах, а те, в свою очередь, передают опыт младшим.

С детства меня завораживали мифы, легенды, сказания и эпосы. Мне нравится говорить и молчать у костра, слушать, как мужчины спорят, смеются и поют. Мне важно, чтобы мужчины могли говорить о сокровенном и быть уязвимыми. Проявлять уважение к отцам, дедам и своей земле — это, в свою очередь, приводит к уважению и к чужим отцам, и матерям, и земле. Чувствовать сопричастность.

Именно на сотрудничестве построен мужской союз. Благодаря доверию и мне удалось создать красивый проект современного танца в детском доме, участвовать в детской мужской мастерской и организовать уникальные образовательные ремесленные программы и лаборатории.

Знаете, пару лет назад я импровизировал на виолончели для спектакля трудных подростков в их заведении. Они еще не осознали своих проступков, и общество пытается адаптировать их поведение для нормальной социальной жизни. Я увидел в этих парнях столько глубины, столько уникальных черт в каждом! Всем им требуется внимание и индивидуальный подход. При этом нужны групповые практики, которые будут вести уважаемые ими мужчины.

За сотни интервью и разговоров с мужчинами всех возрастов я увидел системные опоры, которые создают мужское сообщество в рассеянное в современном мире. Каждый разговор с трехлетним мальчиком или семидесятилетним мужчиной для меня одинаково важен.